Все началось, даже не 11 декабря 2007 года, когда мы в первый раз вышли «в эфир» интернета, а месяцем раньше, 13 ноября. Именно тогда группа энтузиастов, соблазненная посулами так называемых «инвесторов», начала разрабатывать стратегию издания. Дизайн вначале делался, что называется «с колена». Несколько молодых людей рисовали на стандартном листке А4 свои представления о сайте.
После чего, в течение месяца «выносили мозги» Web-дизайнерам, те, в свою очередь, наверное, компьютерам, в результате чего 11 декабря общими усилиями ребенок таки родился. Один из самых часто задаваемых нам вопросов, это кто за нами стоит, или кто заказал тот или иной материал. Отвечаем – никто. Или почти никто. По нашему глубокому убеждению, в России опасны не только дураки и дороги, но и бунтари с тех самых дорог, а так же чиновники.
Именно эти слои общества на наш взгляд «дербанят» Россию. О чем мы и пишем.
Другой вопрос – существует ли в реальности инвестор The Moscow Post г-н Новобоков. Отвечаем – существует. И время от времени, он вполне реально лишает нас премий. Действительно о Кирилле Новобокове широкой публике в России известно гораздо меньше, чем о выпускаемых им изданиях. Впрочем, по информации журналистов «Московского Комсомольца» (см. выпуск МК от 3 июля 2012 года), он является «бизнесменом, предположительно, прокремлевского толка».
Очевидно, именно поэтому формально издателем издания является НКО «Содействие государственных и национальных проектов», которую, по информации журналистов МК, контролирует тот же Новобоков. Не будем бить себя в грудь, что он нам как отец родной (да простит нас Кирилл Николаевич), но именно с его приходом в 2008 году, редакция стала твердо вставать на ноги. На сегодняшний день в редакции служит порядка 50 человек.
Большая часть из них это редакторы и журналисты. Наше издание и слово «скандал» к сожалению или счастью (кому как), стали синонимами. Кстати, начались мы именно с международного скандала, когда опубликовали интервью с российской любовницей экс-госсекретаря США Кондолизы Райс.
Последняя была у Райс домработницей и имела с ней длительную по ее утверждениям связь. Вскоре именно The Moscow Post опубликовала результаты журналистского расследования, проливающего свет на пребывание экс-кандидата в президенты США, а ныне сенатора Джона Маккейна в плену у вьетнамской армии. Никогда не обходили мы своим вниманием и российскую политическую элиту.
Мы регулярно писали, и пишем о коррупции в ближайшем окружении теперь уже бывших руководителей Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой, Минпромторга Виктора Христенко, Минсельхоза Елены Скрынник, Минрегиона Виктора Басаргина, Минобороны Анатолия Сердюкова. «Гостями» газеты были так же бывшие губернаторы Сергей Дарькин, Олег Чиркунов, Алексей Орлов, Виктор Зимин, Борис Громов, Николай Денин. А сколько действующих…
Не обходили стороной страницы газеты любимцы публики, олигархи Олег Дерипаска, Владимир Потанин, Владимир Лисин, Игорь Зюзин, Роман Абрамович, и многие другие. Да нас многие не любят. Да и за что нас любить, нашим дорогим «пассажирам».
Отсюда идут регулярные DDos-атаки на сайт издания, хакерские взломы почты сотрудников газеты, их аккаунтов в соцсетях и онлайн–мессенджерах. Если вы к примеру в поисковике «забьете» – «The Moscow Post» то узнаете, что «Прокуратура закрыла «Компромат.ру» и The Moscow Post» , «The Moscow Post бьет рекорды по использованию чужого контента» , «Самый богатый человек России выиграл суд у The Moscow Post» и многое другое. Причем, доказывать и говорить, что это не так, что мы не такие, мы хорошие, абсолютно бесполезно.
Так же бессмысленно обижаться на нас. Это так же как обижаться на плохую погоду и ненастье, или на то, что вода слишком мокрая. Конечно, можно было бы писать об уточках в прудах, и цветочках, прогнозах погоды, жизни шоу-бизнеса, стиле и. т.д. И читателя бы в этой нише нашли наверняка. Только это был бы уже не наш читатель.
Он был бы другой, чужой по духу. Иной читатель, в первый раз попав на наши страницы газету, может подумать как в том старом анекдоте – «я офигеваю дорогая редакция в вашем зоопарке». Но нам же всего пять лет. С возрастом, говорят это проходит.