Стабильный "страх", или вашингтонская гипнология

В Госдепе заявили о стремлении к диалогу с Россией по стратегической стабильности, включая вопросы контроля над вооружениями. При этом подчеркнули, что США стремятся к предсказуемым и стабильным отношениям, но готовы к тому, что "будут трудности".

Ранее заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков на совещании в Совете Федерации тоже сообщил, что Вашингтону предложено начать диалог по стратегической стабильности в русле послания Владимира Путина Федеральному собранию, сообщает корреспондент The Moscow Post.

В целом угроза конфликта возросла – даже при отсутствии явных намерений его развязывать. Понимание "стабильности" Вашингтоном и Москвой со времен кубинского кризиса изменилось, подходы к проблемам стабильности отличаются. Конфликтов на почве идеологии стало меньше, но шипы нетерпимости со стороны США обнажились. Вопросы отношений с Россией стали в Вашингтоне предметом ожесточенной внутриполитической конкуренции, инструментом регулирования отношений в НАТО.

Вашингтон видит в России и Китае опасных конкурентов, а попросту главных противников и источники угроз своим стратегическим привилегиям.

В случае с Россией, "уполномоченные американцы" окончательно утратили привычное ощущение географической неуязвимости и глобального военного превосходства. Угроза катастрофы в этих новых для США условиях осознается в Вашингтоне как-бы умозрительно, хотя некоторые послы, пока работали в Москве, поседели!

"Стоматология" от Вашингтона

В случае с Китаем США утратили уверенность в сохранении доминирующих финансово-экономических позиций. Столкновения с КНР в этой области торговли, инвестиций, международного влияния реальны, ощутимы, уже происходят, хотя "фронтальное противодействие" опасно для экономических интересов США.

Отсюда внимание Вашингтона к Европе и НАТО, Украине и "берлинскому пациенту", Индо-Тихоокеанскому партнерству и Тайваню, уйгурам и правам человека в Гонконге, Южно-Китайскому морю и островам Сенкаку. Список таких точек, уже опробованных для "стратегических уколов", этим не исчерпывается, но все эти точки находятся внутри воображаемых недругов, а также расположены вдоль протяженных границ России и Китая. Можно с большой долей вероятности предположить, что Вашингтон мечтает добавить к этому списку и российско-китайскую границу.

Опыт отношений Москвы с Вашингтоном нельзя считать успешным, впрочем серьезных конфликтов удавалось избегать. Усилия советских и российских переговорщиков за последние 35-40 лет учит тому, что США мастерски "заговаривают зубы". Буквально, как врач-стоматолог, обезболивает и внушает, например, что лучше распилить самые современные советские ракеты среднего радиуса действия "СС-20" в обмен на менее современные американские. В 2020 году договор именно по этим ракетам средней и меньшей дальности 1987 года Вашингтон расторг в одностороннем порядке и под надуманным предлогом. Договор об ограничении систем противоракетной обороны 1972 года постигла та же участь ранее. Доверие к договорам с США стало испаряться.

В прошлом, сам процесс переговоров, торжественное подписание документов, наличие этих зримых "бумажных ограничителей" гипнотизировали и придавали уверенности в том, что принцип "доверяй, но проверяй" будет работать и дальше. Не вышло: ГДР "по совету новых друзей" бросили, группу элитных войск из Германии спешно вывели, благосклонно реагируя на устную успокаивающую "пилюлю" госсекретаря США Джеймса Бейкера по поводу "не расширения" НАТО на восток. Пилюлю пришлось глотать уже Ельцину.

По данным Госдепа, химическое оружие США пока еще хранится в штатах Колорадо и Кентукки. Процесс утилизации планировалось завершить к 2023 году, если, как сообщили в Вашингтоне, не будет "препятствий" технологического характера, проблем с финансированием. Россия должна была избавиться от запасов химического оружия к 2020 году, но сделала это уже в 2017 году. Несмотря на это, американцы после провокации в Солсбери, заявили о необходимости дополнительных инспекций.

Уйти, что бы вернуться

Российские эксперты, удрученные этим опытом отношения США к договорным обязательствам, даже предлагали обдумать и ввести в оборот практику, которую назвали "многосторонняя стратегическая стабильность". Но и здесь США отличились, выйдя из ядерной сделки с Ираном при Трампе, а затем заявив о желании вернуться при Байдене. Тоже самое можно сказать и о Парижском соглашении по климату: выйти, а затем громко вернуться, претендуя на роль лидера.

Отношения с пост-ельцинской Россией знаменуют второй акт пьесы "Мы из США: творим, что хотим!". Американские стратеги еще при Клинтоне жадно бросились собирать в загон НАТО страны Восточной и Центральной Европы, дошли до Прибалтики, прицелились на Грузию и Украину, подталкивая бывшие республики к конфликтам с Россией. И без того неравновесные геополитические позиции, связанные с расширением НАТО, старательно усугублялись стратегией "цветных революций".

Региональные, по сути "полу семейные разборки" с Украиной, пребывающей в состоянии конфликта с "русским языком" и гражданского конфликта с ЛНР и ДНР, а также минские договоренности беззастенчиво используются для давления на Москву. Россия пока не упоминалась в контексте Индо-Тихоокеанского партнерства. Может быть это обусловлено особыми интересами Индии, может быть руки не дошли.

Несмотря на успехи в обучении "в полевых условиях" отдельных бойцов российского информационного фронта, Москве все еще не в состоянии адекватно отвечать на "СМИ-инъекции" западных провокаторов. В тесном сотрудничестве вашингтонских и лондонских психологов посажено, выращено и продолжает плодоносить кривоватое дерево "российских разведчиков-отравителей". Известный с тех пор персонаж "Petrov-Boshiroff" переквалифицирован в коварного подрывника, перебравшего чешского пива. "Берлинскому пациенту", добровольно сменившему врачей немецкого военного госпиталя на российских специалистов тоже в закрытом для публики госпитале, выражается громогласное сочувствие. За вздохами о состоянии "больного" следуют завуалированные угрозы санкциями руководству страны.

Или чего стоят обвинения в нарушениях в "кибер-пространстве", влекущие новые ограничительные меры. И на этом фоне предложен диалог по стратегической стабильности. Иными словами, в одну корзину могут быть бережно уложены "жизненно важные" для США вопросы, как например, российские высокотехнологичные вооружения. Во второй, потенциально "санкционной" корзине окажутся все другие вопросы, как, например, Украина, минометные обстрелы мирных жителей Донбасса.

В "Совместном заявлении Президента Российской Федерации и Председателя Китайской Народной Республики об укреплении глобальной стратегической стабильности" от 25 июня 2016 г. определение стратегической стабильности состоит из 120 слов и включает такие положения, как: соблюдение принципов и норм международного права, уважение законных интересов всех государств, недопустимость вмешательства в политическую жизнь других государств; сохранение военных потенциалов на минимальном уровне, необходимом для нужд национальной безопасности, воздержание от формирования и расширения военно-политических союзов, разрешение разногласий путем позитивного и конструктивного диалога, укрепление взаимного доверия и сотрудничества.

Понятно, что США не подпишутся под таким определением. Улучшить систему сложившихся отношений вряд ли получиться, хотя можно было бы добавить предсказуемости, если договориться о симметричном толковании таких терминов, как "интересы", "угрозы", "вмешательство в выборы" и т. д. В этом отношении откровение Сергея Рябкова по поводу того, кто есть для России "противник", а также список "недружественных государств" Сергея Лаврова, делают отношения более предсказуемыми. Но риски "непреднамеренной войны или пуска ракет по ошибке", или в результате провокации "третьей" ментально неустойчивой стороны, остаются.

Привычное дело - позиция силы

В новых условиях стратегическая стабильность предполагает обязательства не допускать любых прямых военных столкновений. Это зависит от НАТО и отдельных членов альянса. Это также зависит от Украины. Пока в основе глобальной ядерной стабильности по-прежнему лежит взаимное сдерживание, угроза неотвратимого возмездия и гарантированная способность нанести неприемлемый ущерб ответным ударом. Конкретно – это процесс ДСНВ-3. В идеальных же условиях стратегическая стабильность должна предполагать отсутствие не только таких "катастрофических" препятствий для первого ядерного удара, но и обязательства не применять ядерное оружие первым.

США говорят, что готовы обсуждать вопросы стратегической стабильности, Москва больших надежд на переговоры не возлагает. "Если бы это зависело только от нас, наверное, мы бы вернулись к нормальным отношениям и в качестве первого и, по-моему, очевидного, совсем не сложного шага обнулили бы все те меры, которые предпринимались по ограничению работы дипломатов России в США — в ответ мы ограничивали работу дипломатов США в России", - сказал Сергей Лавров.

По большому счету США, решив начать диалог по вопросам стратегической стабильности с позиции силы и давления, рискуют столкнуть мир к хаосу. При самом неблагоприятном сценарии России придется временно пожертвовать частью недавно обретенного благополучия, уйдя в глухую защиту. До администрации Байдена в этой связи следовало бы донести простую мысль: даже из такого положения Россия сохранит способность наносить урон американским интересам.

"Баланс страха" в области стратегических ядерных вооружений пока работает. Даже пример ненавистной "коллективному западу" Северной Кореи показывает, что жить, если не мирно, то хотя бы без войны, возможно. Состояния "ни мира, ни войны" Пхеньян добился без переговоров о "балансе сил". Без процветающей экономики, без суперсовременных вооружений, добился потому, что не было другого выхода. И за счет того, что не ограничивал себя навязанными "правилами".