История венчура берет свое начало с 1957г. когда некто Артур Рок, служащий инвестиционного банка в Нью-Йорке, получил от своего знакомого, специалиста по полупроводникам, письмо с просьбой найти инвестора, готового профинансировать разработку и выпуск новых кремниевых транзисторов. Из 35 потенциальных инвесторов, с которым вел переговоры Рок, на предложение откликнулся только один, Шерман Ферчайлд. В результате появилась фирма Fairchild Semiconductor, ставшая праматерью всех американских полупроводниковых компаний, озолотившая своих основателей и подсказавшая им перспективность рисковых вложений в малые инновационные компании. Тот же Рок после успеха своей первой сделки решил посвятить себя венчурному инвестированию. На его счету – участие в финансировании многих известных сегодня компаний, среди которых Apple и Intel.
Удачным вложением средств так же является компания Google. Ее основатели – двое студентов Стэнфордского университета – уроженец Москвы Сергей Брин и Лоренс Пейдж из Мичигана. Они изобрели поисковую систему, которая сегодня считается одной из лучших в мире. Деньги инвестора окупились сторицей и принесли миллиардные доходы.
Точкой отсчета венчурной индустрии в России считается 1993г. Именно тогда на Токийском саммите между правительствами стран "большой семерки" и Евросоюзом было принято соглашение о поддержке только что приватизированных российских предприятий. Первым игроком на венчурном рынке России стал Европейский банк реконструкции и развития. Однако процесс инвестирования был затруднен в силу непонимания иностранными партнерами российских реалий, с одной стороны, и страха россиян перед инвестированием из-за границы, – с другой. Свою роль сыграло и отсутствие единой тактики действий на российском рынке. После кризиса 1998г., когда большинство венчурных фондов свернули свою деятельность в России, их менеджерам пришлось пересмотреть "западную" тактику внедрения, которая оказалась неэффективной.
Как считает управляющий директор Delta Private Equity Partners Кирилл Дмитриев, "для успешного развития венчурных инвестиций необходимо несколько составляющих. Во-первых, требуется взаимопонимание инвестора и разработчика той или иной технологии как партнеров. Если на Западе общий диалог пока получается, то в России пока нет. Основной причиной разногласий, как правило, является отсутствие трезвого взгляда ученых на свое изобретение. Проанализировав множество несостоявшихся сделок, я пришел к выводу, что отечественные новаторы зачастую переоценивают свое детище. Это происходит из-за отсутствия информации, что та или иная технология уже существует на Западе, или затраты на инвестирование столь велики, попросту не окупятся".
Как пример К.Дмитриев привел вложение средств в российскую фирму Cybiho, где ученые создали миниатюрные устройства, позволяющие между собой создавать информационную сеть без участия Интернета. Приборы планировалось внедрять в США. Однако эта идея провалилась только потому, что разработчики превратили свое гениальное, как считает Дмитриев изобретение в устройство для игр между пользователями сети.
Другим важнейшим фактором, который тормозит развитие венчурного рынка в России, ему видится в отсутствие в стране механизмов по защите интеллектуальной собственности. Бывали случаи, когда наши ученые отправляли на Запад свои изобретения с целью их дальнейшего инвестирования, а их там попросту крали из-за того, что нет соответствующих международных договоренностей о защите интеллектуальной собственности.
Несмотря на все вышеперечисленное, есть и положительные примеры вложении капиталов в научные разработки. Так в известную отечественную фирму "Параграф", созданную братьями Пачиковыми, которая производит лучшие шрифты и русификаторы для операционной системы Windows, западными инвесторами были вложены огромные средства. И сегодня это одна из самых крупных международных компаний, у которой есть свой научно-исследовательский центр в России, производственная студия и центр разработок в Кремниевой долине в США. Так что, несмотря на все минусы, считает Дмитриев, у венчурных фондов в России есть будущее.
По мнению исполнительного директора Российской ассоциации прямого и венчурного инвестирования (РАВИ) Альбины Никонен, "венчурное развитие в стране, тормозит тот факт, что национальный капитал не вовлечен в рынок. В частности российские страховые компании и пенсионные фонды предпочитают не вкладывать средства в проекты, нуждающиеся в "длинных" деньгах. Поэтому большинство инвестиций идет не в научные разработки, а в торговлю и пищевую промышленность".
Как утверждает президент Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства "Опора России" Сергей Борисов, "сегодня от 70до 80% предприятий малого и среднего бизнеса занято в торговле, по 13% приходится на строительство и промышленность, и лишь 2,5% занимаются инновационной деятельностью. Я возлагаю большие надежды на государственную политику в деле развития рынка венчурных и прямых инвестиций, но наша бюрократия способна "сожрать" любое начинание".
А что же правительство? Как прокомментировал нашему корреспонденту министр образования и науки Андрей Фурсенко, "государство должно поддерживать венчур, но не в том виде, как он выглядел в проекте закона о венчурных фондах. Его авторы предлагали ввести лицензирование венчурной деятельности, создать другие регулирующие механизмы. Все это – дополнительные преграды для венчурных инвестиций. И они угробили бы идею на корню. Все поправки которые потребуются можно внести в уже действующие документы: Налоговый кодекс, Федеральный закон "Об акционерных обществах". Государство заинтересовано в том, что бы развивался высокодоходный бизнес – ведь ему выгодно собрать как можно больше налогов. Это прямая функция государства – создать основу для вложения капиталов. Я уже говорил о том, что венчур – очень рискованный бизнес. И если государство в нем заинтересовано, оно должно разделить с ним риск, дав ему хоть какие-то послабления. Этим мы всего лишь уравняем венчурных инвесторов с другими инвесторами, рискующими меньше. Однако тот факт, что несмотря на законодательный ваккум венчурные фонды не закрылись, – обнадеживает. Тревожно другое: почти никто из них пока так и не рискнул связаться с высокими технологиями. Выбирают бизнес с хорошей отдачей. Яркий пример – известная марка минеральной воды, которая сейчас продается во всех магазинах. Ее производство раскручено как раз на американские средства. Дело хорошее. Но к техническому прогрессу отношения не имеет. Заслуга фондов с западным капиталом в том, что они первыми принесли в Россию новый инструмент финансирования экономики – не бюджетный, и не банковский".
С министром согласна и Патриция Клоэрти – один из западных инвесторов, председатель совета директоров Delta Private Equity Partners. По ее мнению, "в развитии рынка прямых инвестиций большую роль играет политика государства. Это и принятие законов, позволяющих вести бизнес открыто, и благоприятное налогообложение, и защита прав интеллектуальной собственности. Бизнес с большой охотой несет риски, связанные с венчурным инвестированием, имея политическую основу для этих шагов, а для роста данного рынка необходимо развитие пенсионных фондов, а так же принятие "правильных" законов о банкротстве. Но несмотря на это, российский инновационный бизнес имеет хорошие перспективы, так как "продукт российского ума" ценится во всем мире. Я считаю, что рынок прямых инвестиций в России – на пороге взрывного роста".
Как ценится продукт "российского ума", наглядно показала Ежегодная венчурная ярмарка, которая каждый год проходит в Санкт-Петербурге. Большую часть из 35 инвестиций в отечественные компании получили предприниматели, занимающиеся производством упаковки и продуктов питания. Причина кроется в том, что многие организации, осваивающие научные разработки, не только не владеют информацией о существовании венчурных фондов, но и не знают в каком стратегическом направлении вести свой бизнес. РАВИ провело опрос среди 3345 отечественных разработчиков на предмет готовности исследователей сотрудничать с венчурными фондами. 90% опрошенных даже не знали, что это такое, лишь у 56% был готвый бизнес-план. Половина респондентов затруднилась ответить, каким они видят свой бизнес через 5-7 лет, свое дело в качестве свечного заводика видят 25%, и лишь у 2% бизнес был продан инвестору.
Так что до "взрывного роста" прямых инвестиций в российский инновационный бизнес пока далеко.
Справка: В России около 60 венчурных компаний. Общий объем средств, находящихся под их управлением оценивается в $3,6 млрд.
Для сравнения: в Европе эта сумма составляет 37 млрд. евро, из них 6 млрд., пришлось на долю технологического сектора.
